Музика в школі. I клас	С. С. Прокофьев
← повернутися	Дивіться також:

„Детская музыка”

Первое сочинение для детской аудитории С. Прокофьев создал в одном из излюбленных им жанров — цикле фортепианных миниатюр. Так появился сборник из двенадцати легких пьес «Детская музыка». Вспоминая о работе над этим циклом, композитор писал: «Летом 1935 года, одновременно с «Ромео и Джульеттой», я сочинял легкие пьески для детей, в которых проснулась моя старая любовь к сонатинности, достигшая здесь, как мне казалось, полной детскости. К осени их набралась целая дюжина, которая затем вышла под названием «Детская музыка».

Чтобы уяснить, что имеет в виду композитор под придуманным им самим названием «сонатинность», приведем другие его высказывания: «К сонатинам у меня всегда было влечение: мне нравилась идея написать совсем простую вещь в такой высшей форме, как сонатная».

И далее, о новой сонатине из цикла соч. 59: «Эту одночастную сонатину удалось сделать яснее и сонатиннее, чем две предыдущие». Понятно, что под «сонатинностью» Прокофьев имеет в виду особую ясность изложения музыкальных мыслей, относительную простоту музыки и, как правило, прозрачность фортепианной фактуры.

Работа над «Детской музыкой» поставила перед Прокофьевым задачу большой художественной сложности. Фортепианная музыка для детей имеет довольно давние и богатые традиции, и сказать новое слово в этом жанре было нелегко. Но Прокофьев блестяще справился со своей задачей. Композитор очень точно почувствовал в дыхании сегодняшней жизни интонации и образы, близкие детворе. И в этом, может быть, основной секрет популярности «Детской музыки», которая словно сроднилась с восприятием детей уже нескольких поколений.

Все пьесы, входящие в сборник, имеют программные заголовки. Это акварельные пейзажные зарисовки («Утро», «Вечер», «Дождь и радуга»), живые сцены детских игр («Марш», «Пятнашки»), танцевальные пьесы («Вальс», «Тарантелла»), тонкие психологические миниатюры, передающие детские переживания («Сказочка», «Раскаяние»).

Интересно, что все двенадцать пьес имеют четко выраженную трехчастность строения. Понятно, что трехчастная форма, сочетающая в себе контрастность и повторность в изложении основных музыкальных мыслей, способствует «удобству» восприятия музыки, предназначенной для маленьких слушателей и исполнителей.

Первые две пьесы цикла — «Утро» и «Прогулка» - отмечены общностью колорита, светлой пасторальностью звучания. Короткие всплески аккордов (словно солнечные блики!) первой пьесы сменяются мерной поступью и плавностью ласковой мелодии «Прогулки».

Трогательно простая, жалобная мелодия «Сказочки» напоминает русский жалеечный наигрыш, выразительно оттененный «подголосочной» полифонической тканью пьесы. Невольно возникают в памяти лирические страницы ранних фортепианных сочинений Прокофьева — «Сказок старой бабушки», «Мимолетностей,» «колыбельный» эпизод из финала Второго фортепианного концерта... Несомненно в пьесе и развитие черт былинной сказочности, присущей творчеству Лядова.

Следующая часть — «Тарантелла». Музыка ее крайних разделов отмечена упругостью ритма и стремительностью, присущей темпераментному итальянскому танцу. Яркий контраст привносит в музыку этой пьесы очаровательная мелодия среднего эпизода, полная мягкого юмора и улыбки. При этом пульс оживленного движения остается таким же непрерывным, неутомимо-энергичным. Интересно, что в «Тарантелле» нет ни одной подлинной итальянской мелодии. И тем не менее композитор с удивительной художественной тонкостью воссоздает неповторимо-своеобразный национальный колорит музыки.

В пятой пьесе — «Раскаяние» — преобладает психологизм музыкального повествования, глубокое раскрытие внутреннего мира ребенка. Напевная мелодия этой миниатюры не лишена выразительной декламационности.

Чудесный светлый «Вальс», пленяющий пластичностью мелодической линии, позднее был использован композитором в балете «Сказ о каменном цветке» («Вальс алмазов»). Вторая тема «Вальса» напоминает небольшое балетное соло. Музыка здесь изящна, несколько капризна и построена как выразительный диалог.

Следующие затем пьесы — «Шествие кузнечиков», «Дождь и радуга» и «Пятнашки» — образуют своеобразную маленькую триаду внутри «Детской музыки». В «Шествии кузнечиков», миниатюрном скерцо с чертами маршевости, преобладают энергичные фанфарные интонации.

«Дождь и радуга» воспринимается как маленькое интермеццо, являющее собой интересный пример колористической звукозаписи Прокофьева. Напевная, широкая мелодия (действительно невольно ассоциируется с радугой) вызывает в памяти лирические страницы прокофьевской сюиты «Зимний костер», написанной позднее.

По характеру музыки и мелодическому рисунку, а также по фактуре изложения «Пятнашки» словно перекликаются с «Тарантеллой». Однако музыка «Пятнашек» еще более полётна; в этой пьесе много веселого озорства, юмора, улыбки, неожиданных мелодических поворотов и акцентов — «уколов» (в этом смысле «Пятнашки» перекликаются также с «Шествием кузнечиков»).

Мировая и русская классическая музыка насчитывает немало кукольно-игрушечных маршей (достаточно вспомнить марши из первой симфонической сюиты и балета «Щелкунчик» Чайковского). Развивая эти традиции, Прокофьев, разумеется, не утрачивает неповторимые качества собственного стиля. К тому же «кукольность» не является здесь доминирующей характерностью музыки. В марше остроумно сочетаются некоторая «игрушечность» колорита (особенно в среднем разделе) с тонко претворёнными интонациями удалой солдатской песни.

Завершают цикл две светлые напевные миниатюры. «Вечер» напоминает маленький поэтичный ноктюрн, отличающийся акварельной нежностью музыкальных красок. Впоследствии эта пьеса также обрела новое звучание в балете «Сказ о каменном цветке», где она стала одной из характеристик героини балета Катерины.

Пьеса «Ходит месяц над лугами» по чистоте мелодического рисунка и спокойной плавной ритмике близка к русским хороводным песням. «Ходит месяц над лугами», — писал Прокофьев, — написана на собственную, а не на народную тему. Я жил тогда в Поленове, в отдельной избушке с балконом на Оку, и по вечерам любовался, как месяц гулял по полянам и лугами».

Рассматривая сюиту в целом, можно заметить одну интересную закономерность этого цикла. Многие его части словно перекликаются по своему образному содержанию. Так, музыка «Вечера» со своим мягким «акварельным» колоритом в чем-то близка «Утру»; «Сказочка» и «Ходит месяц над лугами» тонко и неназойливо вводят маленького слушателя в волшебный мир русской сказочности и песенности. Эта «перекличка» крайних частей цикла (двух начальных и двух завершающих) образует своеобразное «двойное» обрамление. Известно, что композиционный прием обрамления существует не только в музыке, но и в литературе (обрамление рассказа повествованием «от автора»), в былинном фольклоре (зачин и завершение былины сказителем), в драматургии (пролог и эпилог пьесы). В сюите же Прокофьева эта композиционная особенность связана с сюжетностью музыкального повествования; при этом сюжетность «Детской музыки» является обобщенной. Она характеризует не «буквальное» внутреннее развитие каждой миниатюры, а цикл в целом. «Детскую музыку» можно рассматривать как музыкальные картинки ребячьего дня — с утра и до вечера. Как мы видели, подобная же «арочная» связь пьес охватывает и миниатюры, входящие в середину сюиты. Такая последовательно развитая взаимосвязанность пьес сборника — не частое явление в произведениях, предназначенных детям. Эта особенность сюиты воспитывает в юных слушателях и исполнителях обобщенность художественного восприятия.

Музика в школі. I клас
Повернутися до змісту

НАШІ НАВЧАЛЬНІ МАТЕРІАЛИ